Фермер Анатолий Горбачев живет на самой границе с Россией, делает настоящий казахский кумыс, разводит племенных лошадей и считает, что «деревня постепенно забывает, чем она должна заниматься». Очередной репортаж проекта «Пограничное состояние» — из села Чеботарево Западно-Казахстанской области. публикует Azattyq.org
Анатолий Горбачев поднимает бутылку с кумысом и пристально вглядывается в мутно-зеленое стекло через солнечный свет: если бутылочное горлышко окаймляет много маленьких пузырьков, значит, напиток сделан правильно.
«И никакой лаборатории не надо, кумыс я умею на глаз определять», — улыбается фермер. Он, конечно, лукавит, потому что занимается кумысом уже лет 13, а с лошадьми имеет дело всю жизнь.
Коневодческая ферма Анатолия Горбачева находится в Чеботареве — небольшом селе в Западно-Казахстанской области на самой границе с Россией.
Чеботарево — вторая точка, куда отправился Азаттык в рамках спецпроекта «Пограничное состояние». Это серия репортажей о том, как живут люди в приграничных городах и селах Казахстана.
«ДЕРЕВНЯ ПОСТЕПЕННО ЗАБЫВАЕТ, ЧЕМ ОНА ДОЛЖНА ЗАНИМАТЬСЯ»
На первый взгляд Чеботарево кажется маленьким, полузаброшенным, но очень уютным местом. Возможно, потому, что природа здесь живописная — реки, озёра, луга, много зелени. При въезде нас встречает крохотная часовенка, которую поставили на краю сельского кладбища, такого же маленького и одинокого. Рядом пасутся овцы, кудахчут куры, где-то вдалеке работает трактор, нетерпеливо мычат коровы в ожидании вечерней дойки. Сельская идиллия.
До российской границы из Чеботарева, если считать напрямую, — не больше семи километров. До областного центра Уральска, если ехать по трассе, — около семидесяти. Мобильная связь ловит здесь хорошо, а вот с интернетом проблемы. По вечерам сельские подростки забираются на развалины бывших колхозных построек и пытаются выйти в TikTok.
А еще рядом находится Чинаревское нефтегазовое месторождение, или Чинари как называют его местные. Когда мы заехали в село, на ближайшей чинаревской вышке бушевало пламя, какое обычно бывает во время испытания скважин.
— Они уже несколько дней так жгут, — говорит Анатолий Горбачев. — У меня в той стороне поля, не дай бог загорятся. Я уже ездил на Чинари, пытался узнать, в чём причина, но мне так и не объяснили.
Ночью факел заглушал своим ревом пение сверчков и освещал село недобрыми тускло-красными всполохами. Газ продолжал гореть все два дня, которые я был в Чеботареве.
Нефтянка — один из важнейших источников заработка: почти в каждой чеботаревской семье мужчины работают на вахтах. Это удерживает людей от переезда в город или эмиграции в Россию — там и с работой сложнее, и заново обживаться на новом месте мало кому хочется.
— Те, кто работают в нефтегазовом секторе, неплохие деньги получают, но из-за этого в селе сокращается поголовье животных, — говорит Анатолий Горбачев. — Мужчина — глава семьи — постоянно на вахте, женщина одна с подворьем не справляется, поэтому сокращают скот. Есть возможность купить молоко и мясо, перестают сажать огороды, и деревня постепенно забывает, чем она должна заниматься.
Чеботарево находится рядом с Россией, и в этом соседстве Анатолий Горбачев видит много плюсов, особенно для бизнеса. Помимо сельского хозяйства, он занимается производством конской упряжи и большую часть необходимого материала закупает именно там.
— У меня 70 процентов комплектующих из России, — говорит фермер. — Пробки для кумыса я привожу из Оренбурга, этикетки на бутылки покупаю в Казани, закваску тоже в России беру, если у меня вдруг закончится. Заниматься бизнесом рядом с границей очень удобно.
«ЛОШАДИ — ДЕЛО ВСЕЙ МОЕЙ ЖИЗНИ»
Мы едем на коневодческую ферму Анатолия Горбачева по пыльной проселочной дороге. Ферма находится на окраине села. Нужно добраться туда до сумерек, чтобы увидеть, как с пастбища пригоняют лошадей.
— Любовь к лошадям передалась мне, наверное, на генетическом уровне, дедушка работал бригадиром здесь, в Чеботарево, и очень любил лошадей, — рассказывает Анатолий, пока мы добираемся до фермы. — Когда я был маленьким, находил какие-то копейки и думал, что могу на них купить лошадь у совхозных работников. Мне, конечно, ничего не продавали, но разрешали кататься. Потом я подрос, начал участвовать в скачках, занимал призовые места, а после школы поступил на ветеринарный факультет. Лошади — дело всей моей жизни.
До того как стать фермером, Анатолий Горбачев успел поработать и ветеринаром, и чиновником. Какое-то время даже занимал пост районного акима. Когда будущий фермер решил оставить госслужбу и заняться коневодством, у его отца, Виталия Горбачева, уже было крестьянское хозяйство — коровы, овцы, свиньи и несколько голов племенных лошадей.
— Когда я узнал, что рядом с нами, в Оренбургской области, практически в каждом районе есть кумысные фермы, сразу начал туда ездить, изучать их работу, обмениваться племенными лошадьми, а потом пришла мысль: почему бы самому не заняться кумысом? Единственный человек, которого пришлось уговаривать, чтобы перейти на молочное коневодство, был мой отец. Когда он наконец согласился, мы начали изучать производство кумыса уже всерьез.
Переходить на молочное коневодство Горбачевы решили постепенно: сначала распродали всех свиней, овец и коров, а на вырученные деньги закупили лошадей. Со временем фермеры пришли к выводу, что для кумыса идеально подходят русские тяжеловозы — невысокие мускулистые лошадки с устойчивой психикой.
— Таких лошадей называют хладнокровными — это тяжелые, немного инертные лошади, и высший тип нервной деятельности у них очень спокойный, — объясняет Анатолий. — Для производства молока они подходят как никакая другая местная порода. К тому же они наиболее приспособлены к нашим климатическим условиям — легко переносят зиму, умеют тебеневать, то есть добывать корм из-под толщи снега, хорошо держат упитанность.
Мы подходим к загону, куда только что забежал пригнанный с пастбища табун. За забором топчется красавец-конь: крепкие мышцы бугрятся под лоснящейся шкурой, нечесаная светлая грива развевается на ветру, мохнатые копыта утопают в мягком настиле.
— Это Кубик — тоже русский тяжеловоз, наш красавец, — говорит Анатолий, провожая огромного Кубика нежным взглядом.
Конь фыркнул, тряхнул головой и направился к кормушке, не обращая внимания ни на меня, ни на фотоаппарат. Другие лошади косились в мою сторону недоверчиво и старались держаться подальше.
На ферме Горбачев содержит 160 лошадей. «По зоотехническим требованиям на 25 конематок требуется один жеребец», — объясняет фермер гендерный состав своего табуна.
— 160 голов — это общее поголовье: там есть и молодняк прошлого года, и молодняк этого года, и конематки. Мы в основном продаем лошадей на племя в другие хозяйства, производим обмен, а некоторых жеребчиков, которые не представляют племенной ценности, мы готовим на откорм, а потом отправляем на мясо.
«ЭТО НАСТОЯЩИЙ КУМЫС»
Производство кумыса происходит прямо здесь, в Чеботареве. Прежде чем всерьез заняться лошадьми, Анатолий Горбачев изучал технологию изготовления кумыса во Всесоюзном научно-исследовательском институте коневодства (сейчас он Всероссийский). По словам фермера, он не сумел найти рецепт изготовления кумыса в Западно-Казахстанской области, поэтому ему пришлось изучать опыт российских производителей.
— В то время у нас никто не занимался промышленным производством кумыса, я первым в области стал его делать, — объясняет Анатолий Горбачев. — На дому, конечно, кумыс делали, но как они его делали? Ставили в теплое место надоенное молоко, чтобы оно прокисло, но ведь тогда это не кумыс, а просто кислое кобылье молоко. В конце концов я доехал до Рязани, до института коневодства, стал вникать в научно-исследовательскую работу, изучать литературу.
Когда Анатолий начал делать кумыс, местные жители относились с недоверием к затее фермера: думали, что ничего у него не получится.
— Старики-казахи специально приходили попробовать, — вспоминает Анатолий Горбачев. — А когда пробовали, говорили: да, это настоящий кумыс. В то время у меня еще оставалось немного коров, поэтому ходили слухи, что я делаю кумыс из коровьего молока, то есть даже не кумыс, а напиток, его напоминающий. Чтобы больше ни у кого не возникало таких разговоров, я оставил на ферме только лошадей, а коров продал всех до единой.
Лошадей на ферме Горбачева доят три раза в сутки: они послушно выстраиваются в узком, словно тамбур поезда, загончике, и терпеливо ждут своей очереди — доильный аппарат работает быстро — две-три минуты и доярка выпускает лошадь, чтобы ее место заняла другая.
— За один раз кобыла дает примерно два литра молока, — объясняет доярка Ольга, закрепляя аппарат на вымени очередной лошади. — Примерно за два часа до дойки ее нужно отделять от жеребенка, чтобы молоко накопилось. А вечером, когда дойка заканчивается, жеребята остаются с мамами на всю ночь. Если жеребенок не будет ночью сосать кобылу, то она «присушит» молоко и перестанет доиться.
В пик спроса ферма Анатолия Горбачева может производить до 200 литров кумыса, но чтобы не было проблем с продажей, фермер регулирует объемы производства.
— В этом году мы решили немного сократить производство молока, зато весь кумыс, который производится, будет реализован. В любой момент, если у меня будет заказ, я отбиваю дойных кобыл из табуна и через два дня мы выходим на необходимый уровень производства. Это всё регулируется, всё приходит с опытом.
Производство кумыса на ферме Горбачевых в последние годы не растет. Во-первых, чтобы избежать перепроизводства, во-вторых, появилось много конкурентов, которые мечтают поставить производство кумыса на промышленную основу.
– Многие производители потом разочаровываются, потому что сталкиваются с нереализованным кумысом, а через год-два и вовсе прекращают этим заниматься, — объясняет фермер. — А мы не останавливаемся и продолжаем работать, потому что это наше детище и обратного пути у нас нет.
Автор: Петр ТРОЦЕНКО, (фото автора)
Источник: azattyq.org
