Споры и шумиха вокруг дефицита пшеницы не утихают. Павлодарские производители продолжают утверждать, что у них попросту простаивают предприятия, в то время как власти говорят, что зерно есть и вся паника вокруг этой темы не обоснована.
Недавно регион посетил Евгений Ган президент Союза зернопереработчиков Казахстана. Специалист пообщался с журналистами и поделился своей точкой зрения относительно сложившейся ситуации с зерном.
Союз зернопереработчиков — это общественное объединение, которое представляет интересы мельничных предприятий более 20 лет. Также союз занимается аналитической работой по исследованию рынка и информирует участников рынка о происходящем.
По словам представителя союза, последние три года, а в некоторых регионах четыре, в Казахстане не очень высокий урожай. Так получилось, что тех рекордных урожаев, которые были в 2016-2017 годах нет. Прошлогодний урожай был тоже не слишком высоким, и, если смотреть на данные статистики и те что декларируют по фактическому наличию сбора урожая — они отличаются. Как правило, те что по статистике получаются ниже.
«Кривая, она печальная. В прошлом году общее количество зерновых было менее 15 миллионов тонн, статистика давала максимальное количество наличия зерна в стране. В лучший год это было более 20 миллионов тонн опять же по статистике. Статистика вещь такая, как говорят, есть ложь, есть наглая ложь, а есть статистика. У нас к сожалению, она не всегда показывает достоверные цифры. Даже хотя бы взять тот факт, что в переходящих остатках статистка может показать наличие зерна у сельхозтоваропроизводителей от 500 до 800 тысяч тонн. Я задаю себе вопрос спрашиваю и у союза фермеров, и у зернового союза, покажите мне тех производителей, которые такие веселые, что могут обеспечить хранение зерна в неприспособленных помещениях на целый год и в таких больших объемах. Их, конечно же нет, это уже искажение статистики и это тревожит», — говорит Евгений Ган.
По данным статистики сейчас в стране есть достаточное количество зерна. К примеру, на 1 марта было 5,9 млн. тонн продовольственного зерна и его должно хватить и на экспорт, и на внутреннее потребление, и на переходящий остаток. Но проблема заключается в том, что когда начинаешь смотреть на наличие зерна в регионах то разница в физическим наличии и в отчетности выходит большая.
«Первая проблема, будем так говорить, это искажение отчетности и мы на сегодняшний день обеспокоены этим. Эту обеспокоенность мы передаем Министерству сельского хозяйства. Вторая то, что закрытие экспорта в Россию привело к тому, что резко поднялась цена на внутреннее зерно. Сельхозтоваропроизводители, пользуясь тем что нет у нас сейчас конкурента в лице российского дешёвого зерна подняли цену на свое зерно», — объяснил специалист.
Также он обратил внимание на наличие зерна, что данные которые дают акиматы в отдельных регионах и данные, которые озвучивает Комитет государственной инспекции разнятся в два раза. Сейчас баланс казахстанского зерна состоит из двух частей. Первая часть — зерно которое хранится на лицензированных элеваторах, где картина более-менее понятна и ее можно увидеть.
«Вторая часть — это то зерно, что есть у сельхозтоваропроизводителей и там есть великая тайна. Как говорил мне один крестьянин: у меня в районе 80% посевных площадей, а у моего брата 20%, у меня урожайность 7,8 центнера с гектара, у брата 8,2, а среднем по району — 12», — привел пример президент Союза зернопереработчиков.
Несмотря на то что в прошлом году посевные площади по пшенице увеличили, урожайность была похуже, собрали всего 11,8 млн. тонн пшеницы против 14 млн. тонн которые были задекларированы в 2020 году, что также отразилось на мукомолах.
Специалист отметил, что если говорить о зерновой и мукомольной отрасли, то нужно в первую очередь помнить, что они ориентированы на экспорт.
«Мукомольная, как никакая другая отрасль переработки экспортоориентирована. В лучшие годы мы поставляли на экспорт порядка 2,3 миллиона тонн муки, а перерабатывали до 5,5 миллиона тонн зерна. По большому счету мукомолы крупнейшие покупатели зерна, самый крупный двигатель не только зернопроизводства, но и АПК в целом. Мы обеспечиваем забор урожая более одной трети посевных площадей по той цене, которую дает сельхозтоваропроизводитель. То есть мы содержим, и гарантируем эти объемы для наших крестьян, но к сожалению, у нас объемы производства за последние три года падают и синхронно падают, конечно, и объёмы экспорта зерна, производства и муки», — рассказал Евгений Ган.
По его словам, в условиях полного отсутствия поддержки развития экспорта переработанной продукции, в частности муки, за последние 4 года потеряли практически миллион тонн муки в экспорте. Если смотреть по долям, то это порядка 43% общих объёмов. Это сказалось на количестве мукомольных предприятий по данным комитета санитарно-эпидемиологического контроля сегодня работают порядка 170, а всего их осталось более 270. Много предприятий обанкротились и закрылись, множество в залоге у банков и восстановление этих предприятий под большим вопросом.
В качестве примера он привел опыт Костаная. Именно там 3 мельницы демонтируют и переезжают в Россию из-за более комфортных условий переработки. По югу, Туркестанской области, тоже есть факты ухода нашего бизнеса в Узбекистан.
«В национальном плане развития АПК на ближайшие годы мы поставили увеличение объемов экспорта переработанной сельхозпродукции в 2,5 раза, значит мука там занимает порядка 42-43%. Если мы будем сокращаться такими темпами, то к концу национального плана, даже сегодня уже можно сказать, что поставленные цифры не будут выполнены, соответственно мы это дело провалим. Провалим потому что экспорт на рынке сокращается тоже в силу целого ряда причин», — считает президент союза.
По его информации, с 2012 года страна сокращает посевные площади пшеницы в силу того, что начали торговать большей частью не в портах Черного и Балтийского морей. В силу того, что логистика резко подорожала стали торговать на ветках Средней Азии. Проблема в том, что все эти годы торговля идет на одних и тех же рынках и мукой, и пшеницей на условиях равного доступа. Покупатель казахстанского зерна, будь то афганский или узбекский имеет право выбора того или другого по равной стоимости без ограничений, без квот, без пошлин. Таким образом власти Узбекистана пытаются стимулировать развитие собственной зернопеработки. В итоге, не без казахстанской помощи, создали свою систему государственной мельницы перерабатывающней порядка 3 млн. тонн и такой же ёмкости рынок частных мукомольных предприятий до 400 мельниц мощностью от 600-800 тонн в сутки.
Только за 2020 год Узбекистан переработал миллион тонн казахстанского зерна и 721 тысячу тонн муки поставил в Афганистан. Это тот объем, который могли переработать казахстанские мельницы, но он ушел зерном в Узбекистан, а после их переработки мукой в Афганистан.
«Наличие торговых ограничений привело к тому, что экспорт казахстанской муки в Узбекистан и Таджикистан системно падает, а экспорт зерна растет. Поставки зерна в Узбекистан уже выросли до порядка 3 миллионов тонн в год. В тоже время экспорт муки уже упал с 1,2 миллиона до 380 тысяч тонн в год по Узбекистану. По Таджикистану мы в лучшие годы поставляли 460 тысяч тонн, сейчас поставляем 70 тысяч тонн. Но зато зерно поставляем порядка миллиона тонн, когда поставляли ранее 218 тысяч тонн. В разы растут поставки зерна и по большому счету никого это за десятилетия не обеспокоило, абсолютно никого. Все эти цифры известны я не открываю новых данных, то есть по большому счету мы идем к тому, что наша отрасль, которая, в лучшие годы занимала 1 место в мире по объёмам экспорта, сейчас на 2 месте, но она откровенно стагнирует», — поделился мнением Евгений Ган.
В середине марта правительство России ввело запрет на экспорт зерна в страны ЕС и доступ к российскому дешёвому зерну на рынке Казахстана прекратился. В то же время этот запрет не касался экспорта муки, то есть экспорт муки в России в страны ЕС открыт. По оценкам специалистов в этом году из России вытащили порядка 3,5 млн. тонн, из них только миллион вытащили в светлую и где-то 2,5 млн. в темную, это привело к тому, что цены на отечественное зерно в отсутствие конкурентов резко выросли.
«С одной стороны это очень хорошо, крестьяне получают достойную оплату своего труда. Почему бы и нет? Готовятся к посевной, покупают запчасти, в принципе это правильно, но вся беда в том, что российская мука, которая заходит на рынок она дешевле казахстанского зерна. При таком ценовом несоответствии мы просто останавливаемся. Плюс к этому, я не знаю, чем руководствовалось правительство, но еще и ввели ограничение на экспорт, правила которого обсуждаются. То есть 300 тысяч тонн мы теперь можем поставить в течение ближайших двух месяцев с условием поставки 10% от этого объёма на внутренний рынок по сниженной цене. К сожалению, правила написаны так коряво, что мы абсолютно не понимаем, как механизм будет действовать даже если он будет действовать, а с другой стороны, зачем нам эти правила если экспортировать по ним не будем, у нас просто покупатель не готов к таким ценам», — говорит Евгений Ган.
По его мнению, того что на внутреннем рынке есть зерно продкорпорации для социального хлеба — мало. Это не закрывает потребность рынка на 100%, в лучшем случае 15-20%.
«Я не вижу обеспокоенности ни на местах, ни в правительстве, что все это имеет место быть. И то что министр сельского хозяйства говорит, что мукомолы перетерпят, нет, мы перетерпим, мы закроем предприятия, но чего мы хотим сейчас? Чтобы вся социальная корзина резко подорожала? Но не мы же в этом виноваты. Мы тоже сейчас абсолютно не понимаем, что делать и уже просим, давайте повернемся лицом к отрасли. Что-то в этой ситуации нужно делать. Понятное дело, что есть мера, которую нужно принимать, для того чтобы мы просто-напросто окончательно не умерли. В таких условиях, в которых мы сегодня работаем, как говорят, дальше жить и работать нельзя. Мы убиваем ту курицу, которая несет золотые яйца, причём она несла эти яйца очень долгое время», — объяснил президент союза зернопереработчиков.
По его словам, мукомолов зачастую обвиняют в том, что они наживаются, но на деле страна потеряла миллион тонн в экспорте, в итоге часть предприятий стали банкротами не найдя абсолютно никакой поддержки.
Своё утверждение, что ситуация плачевная он подтвердил поездкой по всем областям, где смог лично оценить масштабы проблемы. К примеру, 13 мукомольных предприятий Караганды были в залоговой собственности у банка. Их забрали и теперь проблемы начались у банка, так как они не знают, что с этим делать. Мукомолы просили, не забирать их предприятия, предлагали вариант рефинансирования или перейти на иную схему. Банк не пошел им на встречу и забрал мельницы, а что с ними делать дальше не знает, ведь их нужно охранять и содержать. Теперь банк предлагает забрать их обратно, но отказываются уже мельники. Якобы долги списали и это теперь это не их головная боль.
«Я лично за 22 года в этой ипостаси, такой тупиковой ситуации не видел, мало того я не видел такого тупикового отношения к отрасли. Министерство считает, что отрасль перетерпит, но если корову два месяца не доить, она тоже перетерпит, но она потом не будет давать молоко и всё, неужели это не понятно? Все мукомолы дорабатывают дешевое зерно и дальше пути они не видят», — говорит Евгений Ган.
Спикер подчеркнул, если не предпринять решительных мер, мукомольные предприятия закроются и не факт, что все в сентябре и октябре откроют свои двери под зерно нового урожая.
Станислав Манаков,
Павлодарская область
Agroqogam.kz
