Зачем хотят одомашнить сайгаков и где может появиться первый экодук — надземный переход для миграции диких животных? Как бороться с волками, которые нападают на скот и с чем связан рост популяции шакалов, рассказал Agroqogam.kz Константин Плахов, завлабораторией биоценологии и охотоведения института зоологии РК.
— С прошлого года фермеры жалуются на набеги сайгаков, они портят посевы. Но есть мнение, что от копытных есть и польза для сельского хозяйства – они улучшают состояние пастбищ. Это так?
— Каждый раз после падения численности сайгаки наращивают свое поголовье до очень высоких показателей. Падение численности степных антилоп было в начале 2000-х. По учетам прошлого года их поголовье составляет уже 1,8 млн. Этот учет проходил до окота, но надо учитывать, что около 70% приплода сайгаков погибает в первый год жизни. Группировка сайгаков в Западном Казахстане была второй по численности. Самой большой была бетпакдалинская. Но несколько лет назад из-за болезни в этой группировке погибло около 200 тысяч сайгаков, и она отстала от западно-казахстанской. Бетпакдалинские сайгаки особо не вызывали беспокойства, потому что там и фермерских хозяйств-то особо нет. Иное дело – западно-казахстанская группировка, которая вошла в непосредственный контакт с фермерскими хозяйствами и посевами. Возникла конфликтная ситуация. Чтобы остановить сайгаков, фермеры вынуждены тратить средства на огораживание пастбищ, отгонять их на машинах и мотоциклах. Но сайгаки всё равно прорываются к посевам и водопоям.
Как еще рост численности сайгаков влияет на нашу степь? В пустынных регионах, да и не только там, всегда было отгонное животноводство. Сейчас в основном скот пасут вокруг населенных пунктов. В итоге мы имеем противоположные тенденции — почти уничтоженный травостой рядом с поселками, а дальше пастбища деградируют оттого, что поголовье копытных недостаточно. В природе нет лишних компонентов. Дикие копытные, а это не только сайгаки — джейраны, косули и другие, выполняют функцию улучшения пастбищ, поедая растения, которые не трогают сельскохозяйственные копытные, не давая разрастаться черному мху. Убираем их, и пастбища деградируют.
Черный мох растет в пустынных регионах. Если нет копытных, он разрастается так, что вначале исчезают эфемеры и эфемироиды, потом травянистые, кустарниковые и полукустарниковые растения, в конце концов, остается только саксаул, и пастбище становится непригодным для выпаса.
Раньше скотоводы кочевали, используя равномерный выпас. Сейчас этого нет. Каждый пользуется наделом, который ему дали. Конечно, в разных регионах ситуация разная. Например, в Мангистау, даже если пасти равномерно, за 30 дней отара стравит весь травостой в радиусе 10 км, и надо оттуда переезжать. Надо учитывать, что в пустынной зоне период вегетации пастбищной растительности составляет максимум четыре месяца, остальное – фаза покоя. Соответственно, пустынные пастбища требуют особого к себе отношения, отсюда и появился кочевой образ жизни.
Мы проводили исследования сурка Мензбира – этот вид сурков внесён в Красную книгу РК. Он обитает в ЮКО высоко в горах. Оказалось, что там, где сельскохозяйственные животные стравливали траву, и она высоко не поднималась, сурку было легче кормиться и проще спасаться от хищников. Это касается и других видов сурков. Высокая трава для них проблема. Нет копытных – они ушли из этих мест.
Для восстановления природных сообществ в каждом регионе нужны свои методы. Природные условия в регионах разные, единого рецепта нет. В нашем институте есть лаборатория биоценологии и охотоведения. Наши исследования как раз направлены, в том числе, на разработку действенных мер по восстановлению и сохранению животного и растительного мира. Важно обеспечить наше мирное сосуществование с дикой природой и при этом избежать ущерба с обеих сторон.
Разрабатываемые меры должны обеспечивать максимальную эффективность при минимальных затратах, насколько это возможно. «Экспертов» сейчас много, например, в прошлом году предлагали отогнать сайгаков в Монголию. А кто оценивал расстояние и ландшафт по этому направлению? Каким образом это делать, загоном? Но у сайгаков скорость бега до 80 км/ч. Они или вернутся на прежнее место, обежав вокруг загонщиков, или погибнут от стресса. Может, лучше каждый будет заниматься своим делом? Наука – научными исследованиями, аграрии – сельским хозяйством, а любители давать ничем не оправданные советы – просто пусть сидят на диванах.
С принятием новой редакции Экологического кодекса в позапрошлом году проекты намечаемой деятельности стали проверять на воздействие на животный мир, его местообитания и пути миграций. Благодаря этому, например, стали направлять на согласование проекты разработок полезных ископаемых, постройки автодорог. Пока еще этот процесс в начальной стадии, но хочется верить, что мы сможем обеспечить оптимальные условия взаимодействия деятельности человека с окружающей средой. В этой связи в прошлом году мы дали отрицательное заключение на проект строительства автодороги Жезказган-Караганда, которая стала бы ловушкой не только для диких, но и для сельскохозяйственных животных.
— На уже возведенных автострадах проблему помогут решить экодуки? Расскажите об этом.
— У нас есть дорога Западная Европа — Западный Китай. Там разделительный барьер высотой почти 1 метр. Для животных он непреодолим. Эта дорога пересекла пути миграции джейранов (редкий вид копытных, внесенный в Красную книгу) из Государственного национального парка Алтын-Эмель и обратно. Поэтому планируется на одном из участков автодороги Алматы – Талдыкорган возвести экодук. Для нас это дело новое. Экодук — это мост над дорогой для перехода диких животных. Он гораздо шире обычного моста, с насыпным слоем почвы и высаженной растительностью, чтобы животные могли по нему спокойно перемещаться. Возможно, такие мосты появятся и в других регионах, важно провести соответствующие исследования, чтобы знать, где именно их надо строить.
— Ученые-зоологи выступают с предложением по одомашниванию сайгаков. Такое возможно?
— Да, но этот процесс требует времени и кропотливой селекционной работы. Можно вспомнить про одомашнивание маралов, пятнистых оленей. Сегодня маралы включены в список сельскохозяйственных животных Казахстана. Раньше при одомашнивании и породообразования животных пользовались методами народной селекции, сейчас наука позволяет сократить этот путь. В этом году Институт зоологии получил разрешение на отлов 1000 сайгачат, но для другого проекта. Для одомашнивания должна быть группа побольше. Исследования могут занять до 10 лет с учетом того, что самки сайгаков способны к размножению только на второй год. Если будет одомашненная порода сайгаков, думаю, найдутся фермеры, которые захотят ими заниматься. У них сопоставимый с овцами выход мясной продукции, а лечебные свойства рогов сайгаков никто не отменял. Во времена СССР из его компонентов даже создали лекарство Сайтарин. По последним исследованиям оно эффективно в преодолении последствий ковида, очищает печень, благотворно влияет на кровеносную систему.
Мясо сайгаков по биологической ценности выше мяса баранов. Зато содержание таких животных обходится дешевле. Они едят те части растений, которые не ест остальной скот и быстрее нагуливают вес. Вес самца сайгака – 30-40 кг. Из шкур сайгаков можно получать замшу и лайку.
— Фермеры, в частности, в Актюбинской области, жаловались зимой на нападения волков на скот. Они подходят близко к аулам. Их тоже стало много?
— Волк эволюционно связан с сайгаком. Когда численность сайгаков резко возрастает, то и численность волков тоже растет, но намного медленнее. И наоборот, при сокращении поголовья сайгаков через время снижается и поголовье волков. Волков во многих регионах почти не осталось. Их место занял шакал. Шакалы раньше водились в южной части Казахстана по рекам Сырдарья, Или — в регионах с мягким климатом и богатым животным миром. Сейчас они распространяются стремительно, идёт экспансия шакалов по Казахстану. Они проникли даже на Устюрт, хотя их там раньше не было. Местные жители обращались в СМИ, считая, что видели красного волка. Они просто никогда не видели шакалов. Шакалы проникли даже в горы до высоты 2000 метров над уровнем моря. Раньше сдерживающим фактором были волки. Они на своей территории не любят шакалов, а сейчас их мало.
От шакалов ущерб гораздо больше, чем от волков. Они поедают всё — кладки фазанов, куропаток, кекликов, их птенцов, взрослых птиц, зайцев, грызунов, падаль, отбросы. Лезут и в населенные пункты, воруют домашнюю птицу, ягнят и козлят. Пара шакалов может задавить косулю, кабанчика или даже молодого оленя.
Надо сокращать их численность, открывать охоту, но это сложно. Охотники не получают компенсации за отстрел шакалов, но при этом несут расходы. Нет предприятий по переработке шкур. Раньше были массовые заготовки шкур пушных зверей — лис, корсаков, волков, ондатры, сурков, сусликов. Перестали отстреливать лис — увеличились случаи бешенства. И уже не охотники, а ветеринарные службы взялись за сокращение численности проблемных видов зверей.
— Значит, надо отстреливать шакалов?
— Да. Надо также поощрять национальную охоту на них с тазы, тобетами, беркутами. Надо восстановить численность волков, они сократят число шакалов. То есть не надо мешать волкам размножаться. Не надо с ними поступать по-садистски, как это недавно показали в интернете. При катастрофическом снижении численности волчицы подходят к населенным пунктам, спариваются с бродячими собаками, и у нас появляется волко-собачий гибрид. У такого зверя уже нет такого страха перед человеком, он может причинять еще больший вред.
— Что делать, чтобы и диких зверей сохранить, и чтобы они не наносили вред сельскому хозяйству?
— В маленькой Финляндии в год добывают в среднем 90 тысяч лосей, на них охотятся. Это большое дополнение к продовольственной программе. В Чехии, Венгрии заготавливают диких птиц – фазанов, куропаток, мясо потребляют сами и даже экспортируют. Что нам мешает? Охотничьи хозяйства у нас тоже могут быть высокорентабельными. Недавно мы проводили конференцию, обсуждали проблему охотничьих хозяйств. Конференции такие вырабатывают рекомендации, которые влияют на принятие решений на уровне государства и охотпользователей. Нам надо развивать охотничье хозяйство, дичеразведение, переходить на интенсивные методы охотничьего хозяйства и внедрять зеленые методы в аграрный сектор.
Чтобы вести мониторинг диких животных, надо проводить не разовые учёты численности, а комплексные исследования и самих животных, и их местообитаний. Для этого хотелось бы, чтобы увеличили сроки реализации проектов и, соответственно, финансирование. Сейчас максимальный срок проектов – 3 года. Для изучения природных закономерностей и пяти лет мало. 12-летний восточный календарь не просто так возник. Он чётко фиксирует цикличность природных процессов, которым свойственная определённая динамика. Та же численность в одну фазу цикла может возрастать и, соответственно, происходить расселение вида на новые территории, а в другую фазу – уменьшаться. Когда исследования непродолжительные, сложно даже определить, в какую мы фазу попали. Одна из задач зоологической науки, стоящая перед нашей лабораторией, – обеспечение наиболее оптимальных и безопасных способов и методов взаимодействия человека с окружающей средой. А это требует времени на проведение исследований и должного кадрового, финансового и материально-технического обеспечения.
Айгуль Куандык,
Фото предоставлены Константином Плаховым
