Актюбинская область. 13 августа. /Айгуль Куандык/ QOGAM-MEDIA.KZ – В селе Табантал где когда-то было 400 домов, сегодня осталось всего 90. С развалом Союза жизнь в процветавшем совхозе остановилась, люди стали отсюда уезжать. Но сейчас в каждом доме газ, вода, интернет, сюда едут работать из других сел. Здесь снова сеют, пашут, на полях работают Джондиры, а за селом пасутся американские коровы. Но за видимым благополучием немало проблем.
«Главная беда сельского хозяйства – в этой отрасли нет стабильности», — говорит Нурбек Тлимисов, глава ТОО «Елiм-Табантал».
…Добраться из Актобе до Табантала несложно. Полдороги по трассе Самара-Шымкент, полдороги по новому асфальту до самого села. Он утопает в зелени, на улицах аккуратные домики, у въезда в поселок памятный знак участникам войны. Рядом пастбища, за ними посевы подсолнечника, суданской травы, житняка, пшеницы и ячменя.
Джондир и 40-летний бензовоз
Нурбека Тлимисова находим недалеко от МТМ. Он человек здешний. В совхозе «Магаджановский», который был в Табантале, работали его родители. Самого его после школы направили в Алма-Атинский сельхозинститут. Отучился – вернулся, трудился в совхозе инженером, заведующим МТМ, успевал работать на уборке. Потом преподавал в сельскохозяйственном техникуме, был инженером и замдиректора Опытной станции, в 90-х ушел в бизнес, открыл свои АЗС. А в 2003-м Нурбек Тлимисов заправки продал, вернулся в родное село, деньги вложил в восстановление хозяйства. К тому времени здесь было полное запустение.
«Отец сказал: возвращайся. Люди без работы, от совхоза ничего не осталось, бери все в свои руки. И я приехал. На 800 тысяч долларов, которые получил за две заправки в городе, первым делом купил 8 комбайнов «Енисей», 8 тракторов Т-95 и 4 КамАЗа. Часть техники собирал буквально по дворам. У одного стоял трактор Т-4, у другого К-700, у третьего сеялка. Все это восстанавливал сам. Я ведь «ремфак» окончил. У нас есть бензовоз 85-го года, который ездит до сих пор, но в основном техника новая», — говорит глава ТОО «Елiм-Табантал».
В советское время в совхозе «Магаджановском» засевали 27 тысяч гектаров зерновых. Были сотни комбайнов, трактора К-700 и другая техника. В поселке жило 400 семей, 600 детей ходили в школу. Потом хозяйство развалилось, от совхоза осталась голая земля. Ни скота, ни техники.
«Я принял на работу 59 человек. Люди сомневались. До этого им не платили зарплату. За работу давали по 6 мешков отрубей, 2 мешка вермишели и 5 тысяч тенге, — говорит руководитель хозяйства. — В первый год мы посеяли 3,5 тысячи гектаров зерновых. Урожай получили неплохой, потом три года были неурожайными. Было ли страшно? Нет. Мне очень хотелось работать».
За 20 лет бывший совхоз из заброшенного стал относительно успешным. Сегодня хозяйство сеет по 8 тысяч гектаров пшеницы твердой и мягкой, ячмень, подсолнечник, сафлор, житняк и суданскую траву. Есть комбайны CLAAS, John Deere, которые стоят сотни тысяч долларов, трактора, опрыскиватели и другая техника.
Премия… миллион тенге
Яркие импортные комбайны видны издалека при въезде в поселок. Их готовят к предстоящей уборке, она начнется со дня на день.
«Импортная техника дорогая, но у нее больше производительности. Один комбайн заменяет четыре российских. Внутри кондиционер, холодильник, созданы все условия», — говорит Нурбек Тлимисов.
Комбайнеров в хозяйстве 12, трое из них приехали работать из соседнего района. Сюда часто обращаются в поисках работы из других сел: условия привлекают. Кроме зарплаты осенью по результатам работ можно получить миллионные премии, еще зерно и сено.
«Коллектив у нас стабильный, на зарплату никто не жалуется. Хочется людям построить дома. Но проценты за кредиты большие, лизинг тоже дорогой, и пока это невозможно, нет такой прибыли. Пока только водителю бензовоза жилье построили, у него 3 детей. Дорогим стало даже льготное дизтопливо. В прошлом году оно стоило 184 тенге, весной 207 тенге, сейчас с доставкой уже 270. Мне в сезон с весны до уборки надо 300 тонн дизтоплива. У нас паров 2 тысячи гектаров, больше содержать не можем. Чтобы купить тонну солярки, надо продать 4 тонны пшеницы, рыночная цена ее 80 тысяч тенге. Было бы хорошо, если государство субсидировало выращивание пшеницы, но этого нет», — говорит Нурбек Тлимисов.
Проблем в ТОО «Елiм-Табантал» хватает. В прошлом году в хозяйстве получили высокий урожай твердой и мягкой пшеницы — по 18 центнеров с гектара. Но со сдачей урожая возникли сложности. В хозяйстве собрали 3,5 тысячи тонны мягкой пшеницы, твердой пшеницы собрали 2800 тонн, из них продали 2668 тонн. Но самая большая проблема возникла с подсолнечником. На местном маслозаводе не успевали его сушить, не хватало вагонов для отправки. В Табантале он пролежал возле мехтока до марта. Теперь на этом месте заросли подсолнечника. Он поднялся сам на площадке, где его складировали в прошлом году урожай.
«Когда начали косить подсолнечник, влажность его была 7-8%, мы сдали 971 тонну, потом пошел снег, остальное косили уже по морозу. Влажность достигла 28%. На маслозаводе такую продукцию сушат дважды, чтобы довести до кондиции. Урожайность семечек была 12-25 центнеров с гектара, мы засеяли 2360 гектаров. В месяц по графику завод принимал у нас продукцию всего 1-2 раза, не было вагонов. В такие моменты нужна помощь властей, но ее не было», — рассказывают работники.
175 тонн семечек пропали, 42% пошли на скидку, хозяйство потеряло 82 миллиона тенге. Когда сеяли, цена на подсолнечник была 280 тысяч тенге, когда продавали, стала 126 тысяч тенге за тонну. Затраты не оправдались. Хозяйство за 200 миллионов купило технику для посадки и уборки подсолнечника, сеялку, опрыскиватель, жатки, трактор…
Всего «Елiм-Табантал» продал в прошлом году около 2 тысяч тонн подсолнчника. Государство обещало за каждую тонну дотацию — 15 тысяч тенге, их так и не выдали. Хозяйство не получило 26 миллионов тенге. Из-за этого весной посевы подсолнечника сократили вдвое.
«В сельском хозяйстве нет стабильности, в этом проблема отрасли», — считает Нурбек Тлимисов, и с этим сложно не согласиться.
Молоко — дорогое удовольствие
В хозяйстве держат коров и бычков американской мясной породы ангус. Всего 280 голов. Черные буренки паслись в степи, когда мы ехали на посевы, где убирали суданскую траву.
— В области не хватает молока. Молочным животноводством заниматься не хотите? Это же востребовано, — интересуюсь я у главы ТОО.
— Востребовано, но заниматься этим невыгодно,- говорит он. — Себестоимость молока очень высокая, затраты не оправдываются. Дизтопливо, корма обходятся очень дорого. Поэтому у нас перешли на мясное животноводство. Но и тут не все просто. Цена приемки мяса -1700-2000 тенге не менялась уже несколько лет. Полуторагодовалые бычки осенью будут весить 400-450 килограммов. Мы не можем их зарезать здесь и сдавать. Справку разрешают только из убойного цеха в районном центре Хромтау, то есть надо резать скот там, потом нанимать рефрижератор, доставлять мясо в город. Легче сдать в убойный цех живым весом, что все и делают. С молоком еще сложнее.
— У сельчан зарплата считается самой низкой. У ваших работников она какая?
— От 100 до 500 тысяч тенге. Табунщик плюс за каждого жеребенка получает по 7 тысяч премии. То же самое скотнику за приплод у коров даем, чтобы заинтересованность была. У комбайнеров премии от выработки. В прошлом году механизаторы получили больше всех — за посев, пары, протравку, уборку от 1 до 5 миллионов тенге. Это за работу с апреля до конца ноября. Среди передовиков Мухтар Медеуов, он у нас орденоносец. Кроме зарплаты и премий люди получают по 20 рулонов сена и зерно. Те, кто занимается уборкой сена — по 50 рулонов. Если строятся — помогаем техникой и материалами. Но вот садака и тои во время страды у нас в запрете. Для руководства тоже.
На тракторе с музыкой
За разговором доезжаем до посевов суданской травы. Недалеко поля с пшеницей. Ровные, золотистые, без сорняков: на обработку в хозяйстве тратят немалые средства. На 7 тысячах гектаров растут зерновые, на 1 тысяче — подсолнечник, по 500 гектаров занимают суданская трава и житняк. Подсолнухи растут ровными рядами, расстояния между стеблями будто отмерено линейкой. Это растет гибрид Пионер – 25. Сеялка для него специальная, дорогая, зато точность высева обеспечена.
«Чтобы с земли что-то иметь надо в нее вкладывать и вкладывать, — говорит Нурбек Тлимисов. — Но не все это могут позволить. В небольших КХ удобрения не вносят, новые технологии не применят, техники нет – они не могут ее себе позволить. Думать, что так можно развить сельское хозяйство – самообман».
Суданскую траву в Табантале убирают на Джондире. Увидев директорский джип, тракторист останавливается. Сзади трактора огромная косилка, она оставляет за собой валки зеленой травы.
«Я этот трактор вожу уже 2 года, — говорит Гани Айтмагамбетов. – Техника отличная. Видите, даже руки чистые, не в масле. Коробка здесь автомат, трактор 4-х мостовый, есть кондиционер, холодильник, даже магнитофон. И ремонтировать Джондир не надо. Мы делаем только продувку фильтров и замену масла. Остальное за сервисной службой».
— Можно с вами проехать? – спрашиваю я Гани, и он охотно приглашает меня сесть в кабину. Здесь чистота, в жару прохладно, играет приятная музыка, и нет особого тарахтения. Словом – комфорт.
Гани рассказывает, что трудится с 7 до 8 вечера, обеды ему привозят прямо в поле. Условия, делится механизатор, его устраивают: зарплата 200 тысяч тенге, дают зерно, сено и осенью премию от 500 до 1 млн тенге.
… Попрощавшись с Гани, мы направляемся дальше. На поля с пшеницей. После уборки в Табантале, впрочем, как и в других хозяйствах, урожай будут продавать трейдерам. В прошлом году твердая ушла всего за 95 тысяч тенге за тонну. Когда сеяли, рыночная стоимость была 190 тысяч. В хозяйстве провели четыре обработки, но вложенные деньги не оправдались.
«Качество зерна было отличное. Стекловидность — 80, клейковина — 30, натура — 820, — говорит Нурбек Тлимисов. – Думали, продадим, технику приобретем еще на 700-800 миллионов тенге – комбайны, трактора, самоходный опрыскиватель, надо поменять старые КамАЗы, строить мехток, но не получилось. На току у нас только очистительная машина, после нее можно определить зерно товарное или нет, до кондиции она не доводит. На мехток надо 120 млн тенге: 85 миллионов – на оборудование, остальное на асфальтирование. Тогда на элеватор можно сдавать уже чистое зерно без скидок, сечку отдавать скоту. Но в прошлом году не получилось.
Хотим удобрять землю, делать подкормку, чтобы получать хороший урожай. У нас земля хорошая, но нужны вложения».
Виды на урожай в Табантале, да и в районе в целом, неплохие. Но земледельцев в последнее время беспокоит демпинг со стороны российских зерновиков. Если продукция пойдет оттуда, местным производителям ХПП могут отказать.
«Местные должны быть в приоритете. Смысл сеять, если на посевную и уборку будем тратить 300 миллионов, лизинг 80-70 миллионов, а сдать зерно не сможем? Сейчас на все цены растут – на технику, дизтопливо, оборудование, — говорит предприниматель. — Комбайн три года назад мы купили за 139 миллионов тенге, 37 миллионов субсидировали, сейчас он стоит 280 миллионов. МТЗ 10 лет назад был 1,5 миллиона, теперь 10-12 миллионов. За ценами не угнаться».
… Объехав поля, возвращаемся к дому, где отдыхают рабочие. Рядом баня и столовая. Повар Жансауле Балабаева приглашает всех на обед.
«Жансауле готовит очень вкусно, попробуете?» — говорят рабочие. Пока мы устраиваемся, женщина укладывает в многоярусный термос обед для тех, кто в поле. Термос мне напомнил детство. В похожей посуде привозили обеды в полеводческие бригады и тогда. Но с тех пор многое изменилось. Только хлеб, как и тогда, остается всему головой.
