«Знаете, как раньше казахи определяли, где есть вода? Пускали табун лошадей. У наших предков был абсолютный слух. Там, где под землей вода, топот звучал по-другому. В этом месте и рыли колодец», – рассказывает гидролог Нуртас Балмаганбетов.
– Я окончил Алма-Атинский политех в 1976 году, и всю жизнь проработал гидрогеологом, занимался поиском воды. Сейчас говорят, что из-за природных условий и человеческого фактора нас ожидает дефицит подземных и поверхностных вод. Это же катастрофа. Мелеют Или, Иртыш, Урал, отходят от берегов Каспийское море, Капчагайское водохранилище, высохло Аральское море. Дефицит воды создается из-за осушения. Из рек Или и Иртыш КНР отбирает большое количество воды. На Жайыке и Волге в России построили несколько плотин, это уменьшает поступление воды в Каспийское море. По международным правилам трансграничные реки должны использоваться в соответствии с едиными требованиями. Между Казахстаном и КНР был договор по использованию вод из рек Или и Иртыш, согласно которому допускается неограниченное потребление воды китайской стороной. Там из реки Или отбирают воду на расстоянии около 600-800 километров, ширина потока 50-100 метров, глубина около 5-6 метров, и эта вода идет по бетонному каналу, по пути ее используют для орошения, водоснабжения и других целей. Я посчитал: только для наполнения канала необходимо 15 миллионов кубометров воды! Поэтому договор надо приводить в соответствии с требованиями международных норм, – говорит Нуртас Балмаганбетов.
– По данным министерства водных ресурсов и ирригации, из 1 млрд 300 млн кубометров воды, которые есть в запасе, 1,3 процента у нас используется для питья, около 200 млн кубометров идет на СТО, бани и другие объекты. Предпринимателей теперь хотят обязать ставить оборудование, чтобы использованную воду очищать и применять повторно. Что еще необходимо для решения проблемы дефицита воды?
– Отказаться от бездумных проектов. В Актобе в 2018 году начали расширять русла рек, стоимость работ – почти 7 миллиардов тенге, и что в результате? На дачах и в ближайших населенных пунктах резко снизился уровень воды, возле рек погибли деревья и другая растительность. Жители активно выступали против реализации проекта, но русла расширили. Если этот и следующий год будут засушливыми, положение только ухудшится. Я предлагаю после первого паводка строить временные плотины, где бы собиралась талая вода. Такие сооружения могут удерживать от 2 до 6 миллионов кубометров воды. Пока к этому не прислушиваются.
На фото: река Каргала в Актюбинской области после расширения русла
Как еще экономить воду? По Казахстану очень много месторождений по добыче кристалльных пород – щебня и других. В таких местах образуются котловины, в которых вода, и она постоянно восполняется за счет осадков и подземных источников. Дно карьеров находится ниже, и в котловинах будет держаться определенный уровень воды. На расстоянии от таких котловин можно ставить скважины и качать воду, использовать ее для технических нужд, а если установить фильтры – разливать и питьевую воду. Предположим, диаметр котловины 2 километра, глубина 5 метров, то есть там находится 1,5 миллиарда кубометров воды, но мы ее не используем.
А с тем, что сливы на СТО и в других местах надо очищать, применять повторно, я полностью согласен. В Москве такую воду пьют. А где ее взять для 20-миллионного города? И так делают во многих странах.
– Вы в свое время вместе с другими специалистами исследовали запасы месторождения ультрапресной воды в песках Кокжиде в Актюбинской области и до сих пор занимаетесь его проблемой. Пять компаний там добывают нефть, происходят загрязнения, а скважины никак не выведут, хотя и обещали.
– Кокжиде – уникальное месторождение. Оно входит в перечень недр, представляющих особую экологическую научную, культурную ценность, относится к категории особо охраняемых территорий республиканского значения. Эксплуатационные запасы пресных подземных вод Кокжиде составляют 187 тысяч кубометров в сутки. Длина песчаного массива около 250-300 километров, ширина – 15-25 километров, глубина водоносного комплекса от 120 до 150 метров.
В 1957 году на Кокжиде начали добывать нефть, но на окраине в северной части на глубине 500 метров. Все нормы соблюдали. Сейчас там стоят скважины по добыче нефти пяти компаний. Они заходят в солевой и подсолевой горизонт на глубину более 1000 метров. Структура месторождения трехэтажная: до глубины 150 метров находится озеро питьевой воды, еще глубже до 492 метров – надсолевое месторождение нефти, на глубине 3-4 тыс. метров – подсолевое месторождение нефти. В пределах песков находится месторождение высоковязкой нефти Кокжиде и газоконденсатное месторождение Урихтау.
Долгое время добычу на Кокжиде запрещали. Сегодня добывающие компании закачивают в пласты горячую воду и химрагенты, толщи соли из-за этого становятся более пластичными, а это может привести к изменению их структур и сейсмической активности, то есть к землетрясению, как в ЗКО в 2008 году и в 2011 году на Тенгизском месторождении, где добывают нефть и газ.
Источник загрязняется. Раньше вода Кокжиде в любой посуде сохранялась до 40 дней, сейчас она быстро портится. Первые признаки загрязнения водоносного комплекса нефтепродуктами и тяжелыми металлами появились в 2000 году. С тех пор мы бьем тревогу.
Запасы Кокжиде восполнимые за счет осадков и конденсата: днем жара до 40 градусов, ночью – плюс 10 градусов, в верхней части накапливается влага, ее надо беречь.
– Раз у нас грядет дефицит воды, надо искать новые запасы подземных вод?
– У нас есть разведанные месторождения воды, но их нельзя пока использовать: нам нужны запасы. Иначе, что мы оставим будущим поколениям? Если мы будем добывать всю подземную воду, осушим весь Казахстан. У нас и так в Актау, Атырау не хватает воды. В Актюбинской области есть разведанные месторождения Сарбулакское и Айшуакское в Шалкарском районе. В секунду там можно получать по четыре куба воды. Но это не восполняемые источники.
В 2013 году сильная засуха была в Мангистауской области. Осадков не было. Вода исчезла в скважинах и колодцах. Управление сельского хозяйства попросило меня сделать гидрогеологическую карту области. Я для этого поднял архивные данные «Запказгеологии», где были карты по всему западному Казахстану. Работу я передал, но она… пропала. Произошли кадровые перестановки, моя работа оказалась не нужна.
– Расскажите о своей работе в Монголии.
– В Монголии я изучал трещиноватость горных выработок и водопритоки в них, мерзлотные процессы в Буренхане, Бэрхе, Эрденете, Ундерхане, в окрестностях Улан Батора, в Баянольгинском, Хобдинском оймаках и других. Данные были нужны, чтобы не допустить обводнения, обвалов на шахтах. Там не только скотоводством занимаются – добывают много полезных ископаемых.
В этой стране везде пресная вода в реках. В 1987-1992 годах, когда я там работал, в Монголии проживало 2 миллиона человек, а территория как два западных Казахстана, воды было достаточно, при этом жители относились к ней очень рачительно. Там бережно относятся ко всему окружающему – земле, животным, растительности. У них даже обувь с согнутым носком. Знаете, почему? Чтобы не портить землю. Там очень любят свою страну. У нас любят деньги…
Айгуль Куандык,
Qogam-media.kz
