В Казахстане в листе ожидания на пересадку органов стоит около 4000 человек, 90 из них – дети. В список пациент попадает только в том случае, когда все методы лечения уже исчерпаны, и спасти жизнь может только трансплантация.
У кого-то счет идет на недели, у кого-то на дни. Ежегодно порядка 300 человек из листа ожидания выбывают по причине смерти, так и не дождавшись подходящей почки, печени или сердца. В 2023 году было спасено только 19 жизней, а посмертными донорами стали всего семь человек.
Коротко: в Кодексе о здоровье нации есть такое понятие как «презумпция согласия». Когда каждый казахстанец, не высказавшийся при жизни против изъятия своих органов, после смерти рассматривается в качестве потенциального донора. Но врачи оставляют право за родственниками умершего. Именно они должны решить, будут использоваться органы в донорских целях или нет.
Это очень непростое с моральной точки зрения решение: с одной стороны, пересадка органов от посмертного донора подарит жизнь тем, для кого это, возможно, последний шанс. С другой стороны, не все готовы принять тот факт, что человек будет похоронен не так, как положено. Информации на эту тему в СМИ и социальных сетях очень мало, всё больше страшилок и мифов. Люди боятся, что из-за высокой коррупции в здравоохранении врачи способны на преступление ради пересадки за большие деньги.
Чтобы разобраться в этой теме и отделить «зёрна от плевел», корреспондент Qogam-media.kz поговорила с теми, кто знает не понаслышке о посмертной трансплантации.
«Если мои органы подойдут и их можно будет кому-то пересадить, я буду рада»
Лаура Табажанова – первая в Костанае, кому сделали трансплантацию почки. В раннем детстве после ангины у нее пошло сильное осложнение. Долгие годы лечения не принесли ощутимых результатов. И в 2011 году девушка попала на диализ, который переносила очень плохо. Жидкость, скопившуюся в легких и других органах, приходилось откачивать раз в неделю. В Астане врачи направили ее на пересадку, но операцию сделали только с третьего раза. Из-за патологий и ослабленного здоровья врачи не готовы были рисковать. Но Лаура сделала всё, чтобы выжить: набрала вес, тренировала лёгкие, надувая воздушные шары. В итоге ей провели весьма успешную операцию. С тех пор прошло 11 лет. За это время Лаура стала бронзовым призером Всемирных игр среди людей, перенесших трансплантацию, участницей проекта «100 новых лиц Казахстана», получила экономическое образование и сейчас консультирует костанайцев, которые нуждаются в трансплантации органов.
— Человек, который «пересадился», живет, как все полноценные люди. После пересадки полная изоляция, так как есть риск подхватить какую-нибудь инфекцию. Иммунитет ослаблен, поэтому приходится пожизненно пить иммуносупрессию. Но несмотря на все сложности, я «за» донорство, потому что пересадка дарит человеку шанс на нормальную жизнь. С детства люблю настольный теннис. Но в силу своей болезни не всегда получалось участвовать в соревнованиях. На первом месте был график госпитализации в больницах. И вот уже после пересадки смогла воплотить свои спортивные мечты в жизнь. В прошлом году мне удалось завоевать первое место. После пересадки я начала терять слух. И сейчас участвую в соревнованиях среди людей с нарушением слуха. Являюсь мастером спорта.
Про посмертное донорство скажу так: если мои органы подойдут по всем показателям и их можно будет кому-то пересадить, то я буду только рада. Очень многие категорично относятся к этой теме, многие ссылаются на религию. Но один человек, давший разрешение на трансплантацию своих органов после смерти, может спасти жизнь семерым. Людям необходимо пересмотреть свое отношение, – говорит Лаура Табажанова.
«Я считаю, что у нас все проблемы от незнания»
Надо сказать, что люди часто упоминают религию в качестве аргумента, когда речь заходит о посмертном донорстве. И ссылаются на то, что модификации тела не поощряются. Но представители духовенства, напротив, признают донорство благом, главное, чтобы оно было добровольным и не нарушало закон.
— Ни одна мировая религия не против трансплантации органов во имя спасения другого человека. Если есть вопросы, надо ответы искать у официальных источников. Что касается медицинской части, в Казахстане выполняются все операции по трансплантации. У нас есть медицинские учреждения и специалисты, но в стране большой дефицит донорских органов. Сегодняшнее законодательство так прописано, что необходимо спрашивать разрешение на изъятие у родственников, даже если есть официальное волеизъявление самого гражданина. Родственники находятся в тяжелом психологическом состоянии и не готовы отвечать на такие вопросы. Это снижает количество донорских пожертвований. И надежда у тех, кто годами стоит в листе ожидания, тает на глазах. Важно помнить, что у человека гораздо больше шансов оказаться в листе ожидания, чем стать донором.
За вами остается право выбора: либо дать согласие на трансплантацию, либо отказать. Тем скептикам, которые боятся, советую зайти на портал «Электронного правительства», написать отказ и предупредить своих родственников. Простыми словами, человеку дается механизм для того, чтобы он мог реализовать свое право. Если он не обозначил свое волеизъявление, то в любом случае разрешение спрашивают у родни.
«Презумпция согласия» используется в 70 странах мира. В этом плане идем в ногу со временем. Но мы в числе отстающих, когда речь заходит об отношении населения к посмертному донорству. В США согласие на донорство органов записывается в карточке водительских прав. Не хочешь быть донором – пишешь «нет». В Европе в этом вопросе очень сильно помогает католическая церковь. Я считаю, что у нас все проблемы от незнания. Люди должны понимать, что подбором пары – донора и реципиента – занимается информационная система. Человеческий фактор исключен, и никаких коррупционных схем быть не может.
Если не принять действенных мер, мы имеем все шансы потерять этот вид медицинской помощи. Не будем забывать, что всё это делается для того, чтобы спасти больного человека, который уже исчерпал другие медицинские методы, – объяснил свою позицию председатель общественного объединения по реабилитации трансплантированных больных «Өмір тынысы» Жанибек Успанов.
Срок жизни органов вне тела ограничен: для почки это сутки, для печени – 12 часов, легкие и сердце могут быть сохранены в течение шести часов. Именно это «окно» и может служить источником спасения других жизней. Важно понимать, что донорами органов становятся только пациенты с тяжелыми травматическими или сосудистыми катастрофами головного мозга, несовместимыми с жизнью. Под смертью мозга подразумевается полное прекращение в нем кровообращения. Диагностика смерти мозга – длительная коллегиальная процедура, ни один врач не может принимать решение единолично. Весь процесс после констатации смерти контролирует трансплантационный координатор. Он не связан ни с донором, ни с реципиентом, его задача – синхронизировать действия всех медицинских специалистов. Это весьма сложный процесс, но по словам экспертов, главные трудности с организацией работы по трансплантации возникают из-за неприятия в обществе идеи посмертного донорства, что приводит к острому дефициту донорских органов.
Сейчас казахстанцы больше всего нуждаются в пересадке почек, это самая «популярная» в мире трансплантация.
Ксения Кожабаева,
Qogam-media.kz
